Они защищали Вьетнам

Моложавый, седой мужчина с явно военной выправкой попросил встретиться с ним еще летом. Он уже просто не знал, что ему еще делать, куда пойти с его незатухающей болью. Хоть статью какую написать, что ли. Нет, не пожаловаться. А понять, почему закон, что дышло. И, конечно, добиться все-таки справедливости! Для одних закон существует, а для других, как он и множество его сотоварищи – его нет. 47 лет в вакууме! И он сам – Леонид Наумов, вроде есть, и вроде его нет! Как будто и не было в его биографии трех лет службы в самых адских условиях 60-градусной жары и стопроцентной влажности. Как будто не летали над его головой тучи американских самолётов.

Удивительно! Рядом, на одной улице города Дальнегорска, с того же 1978-го года, как и я, живет участник вьетнамской войны. Он мог быть моим одноклассником, ровесник. Хорошо помню, как приходя из школы, в 6-8 классах, узнавала от мамочки, что сегодня сбито один-два американских самолета, а всего вот столько-то. И нам, юнцам, родившимся в начале 50-х, до боли знакома была фраза «Янки, вон из Вьетнама!». Ежедневно по радио сообщались боевые сведения из Ханоя. И мы очень переживали и ждали, когда же закончится эта гадская война, где каждый день на мирных жителей падают бомбы. Фотографии обожженных напалмом детей из газеты «Правда» ужасали. Мы росли, а она все не кончалась, война во Вьетнаме. И на нее как раз успели попасть мои ровесники.
Немного истории
«Воздушную войну» против ДРВ США начали с августа 1964 года. Активные боевые действия в тот период и в последующем разворачивались лишь в небе Вьетнама. Практически вся территория ДРВ представляла собой театр военных действий, и понятие «тыл» там отсутствовало. Фитотоксикантами было поражено около 43 % всей посевной площади Южного Вьетнама и 44 % площади лесов.
Поводом для оказания вьетнамским коммунистам военной помощи было применение Соединёнными Штатами Америки против них химического оружия, напалмовых бомб, боеприпасов с эффектом объёмного взрыва, гербицидов и дефолиантов.
Ночью отправили во Вьетнам
Пошел служить в 18 лет, в 1970-м. Я с 1952-го. – Начал погружаться в воспоминания своей далекой юности и стремительного взросления на чужой войне мой собеседник. – Никогда не забуду, как началась служба. Эшелон новобранцев с Урала шел до Владивостока 12 дней. На залив привезли, выгрузили на Русском. Море первый раз видел. Мы уже неделю прожили на острове, а я воды морской не пробовал. Мне все думалось, как это вода соленая! Взял ломик – привезли в ноябре, холодно, раздолбил лунку, зачерпнул пригоршню: точно – вода соленая! В ноябре здесь теплее было, чем у нас на Урале. Еще солнышко было. Нам давали мороженое, утром чай с маслом. Хлеб вприкуску ели…
Полгода в учебке РТС. Определили радиотелеграфистом ОСНАЗ. У меня же среднее образование. Потом – в Шестую версту. После учебки сразу в поход. Ночью – на корабль. Наших пацанов отправили во Вьетнам. Служил в 38-й бригаде кораблей ОСНАЗ, в разведке. Три года, 1970-73 гг. За это время побывал два раза во Вьетнаме, в 6 походах. 18 месяцев – чисто в море, в океане. Тихий, Индийский…
38 бригада кораблей ОСНАЗ ТОФ – первая в Военно-морском флоте СССР бригада разведывательных кораблей Краснознаменного Тихоокеанского флота. Была сформирована в 1969 году на базе 19 ОМРТО (отдельный морской радиотехнический отряд) и входившего в его состав 169 ОДК (отдельный дивизион кораблей) и стала первым в истории ВМФ СССР оперативно-тактическим соединением разведывательных кораблей. Первый командир бригады капитан 1 ранга в отставке Дмитрий Лукаш.
Советские разведывательные корабли, переоборудованные из рыболовных траулеров, водоизмещением в 600 тонн, осуществляли непосредственное слежение за авианосными ударными и противолодочными группами американцев, выявляя их районы маневрирования.
По данным Главного оперативного управления Генерального штаба ВС СССР, за период с июля 1965 по декабрь 1974 года во Вьетнам в качестве советских военных специалистов было направлено 6359 генералов и офицеров и более 4,5 тысяч солдат и сержантов срочной службы. В Южно-Китайском море и в Тонкинский заливе, в районе боевых действий ВМС США и ВС Вьетнама, семнадцать кораблей бригады за период с1963 года по 1974 год совершили 94 похода. В шести из них участвовал Леонид Наумов, призванный на срочную службу в Армию с Урала.

Головная боль ВМФ США
Страх перед прямым советским и китайским вмешательством в войну удерживал руководство США от дальнейшей эскалации конфликта. Но случались и ночные обстрелы кораблей исподтишка, бывали и навалы, и другие угрозы. Корабли соединения неоднократно подвергались провокационным действиям со стороны ВМС разведываемых стран – бомбардировкам, проводились воздействия на корпуса наших кораблей – навалы, столкновения, имитации тарана; корабли получали множественные пробоины корпуса и надстроек, возникали пожары, выводилась из строя часть радиотехнических средств. Данные о потерях за военный период разнятся и составляют от семи до шестнадцати человек. По свидетельству полковника госбезопасности И. Н. Морозова, было еще несколько десятков раненых, а также тех, у кого на почве регулярных авиабомбардировок развился контузионный невроз и сопутствующее ему расстройство психики.
Очень скоро небольшие суденышки стали настоящей «головной болью» ВМФ США. Используя свое право беспрепятственно находиться в нейтральных водах, они постоянно вели разведку у выхода из баз ВМФ США, в испытательных полигонах американского флота, следили за действиями его авианосных ударных групп.

А вьетнамцы прятались
Я на земле был всего месяц, потому что особист, специалист. Вели разведку посреди вод Тихого океана. Нашей задачей было вести наблюдение за базой авианосцев США, военно-морских баз, с базированием подводных лодок. Первый поход – в начале 1971-го на «Измерителе». 19 лет исполнилось уже на корабле. Один поход – на Кваджилейн. Здесь американцы испытывали ракеты. Ходили в Индийский океан по приказу главнокомандующего Тихоокеанским флотом. И уже перед самой демобилизацией в 1973-м – поход на «Приморье». Два похода на Гуам. На этом острове, 50 километров суши в открытом океане, располагались американские базы. Отсюда взлетали самолеты бомбить Вьетнам. Сейчас там проложены туристические маршруты. Нашей задачей было следить за взлетом самолетов с авианосца Хариер Виджилен , фантом Скайлайн. На таких атомных авианосцах, типа Энтерпрайз, водоизмещением 90 000 тонн, помещалось до 120 самолетов. Когда самолеты взлетали бомбить вьетнамцев, мы сообщали в Москву о вылетах бомбардировщиков. Москва сообщала об этом Вьетнаму, предупреждая о готовящейся бомбардировке. Вьетнамскому военному командованию и советским командирам уже было известно, сколько их, куда и каким курсом они направляются. Зенитчики, тем временем, готовились к встрече этих незваных «гостей», а вьетнамцы прятались. И в результате, как они утверждают, мы очень много спасли людей.
По три месяца стояли возле острова Гуам, где располагалась американская военная база атомных подводных лодок, и следили за ними. Наша задача была сообщать и о выходе лодок, а не только самолетов. Как лодка собирается на боевое действие, на базе начинается суета.
У американских вояк такой график был: по месяцу янки бомбили, потом авианосец шел на 10 дней отдыхать на военно-морскую базу Субик, на Филлиппинах. Мы же три месяца стояли в открытом океане безвылазно. Чокнуться-то, ладно. Но там жарища…

Бич – жара и жажда
Самым тяжким испытанием для всех советских военных специалистов во Вьетнаме был тропический климат – это влажное пекло, непрекращавшаяся ни днем, ни ночью ужасающая жара, когда температура воздуха круглосуточно была +35 – +40°С при влажности 80 – 100 %. Работать приходилось при сорокаградусной тропической жаре по 14—15 часов в сутки в боевом режиме. Термометры в кабинах станций зашкаливали. Уже через час после включения аппаратуры столбик термометра упирался в цифру +70°С и больше не опускался до её выключения. Под креслами операторов кабин стояла лужа пота, так, будто кто-то вылил ведро воды. На старте было чуть попрохладнее, но физические нагрузки при боевой работе были неизмеримо выше. У некоторых просто не выдерживали почки…
Каким же поистине чудовищным для команды корабля, где служил Леонид, стало чрезвычайное происшествие, когда молодой матросик перепутал краны и вылил пресную воду!
-Все! Командиру как сказать, что воды нет. Специально судно, что-ли, посылать будут, заправлять нас. Все же боялись. Вы не поверите, я испытал такое… Когда полстакана воды давали… вообще… интересно было. У нас баня была. Баня какая – мы все голые на палубе, морскую воду опресняли кое-как, дали что-то там. Американцы прилетали на вертолетах, поглазеть, и фотографировали нас. Вьетнамцы понять не могли, почему это и зачем русские моются в горячей воде?
Ввиду сильной жары и влажности на позиции все находились в одних трусах, на голове — пробковый шлем, в руке — фляга с чаем. В отличие от несения службы в СССР, советские специалисты, служившие во Вьетнаме, носили гражданскую одежду – рубашки, шорты, пестрые наряды, установленные в качестве повседневной одежды.
Мы же вроде как рыбаки были. Из Владивостока выходили, проходили нейтральные воды, зашли в территориальные, все, переодеваемся в гражданское – кожанки, шорты, рубашки. Уже не обращались к командиру товарищ старший лейтенант или капитан, а Юрий Михалыч. Да американцы знали, что за рыболовецкими суденышками стоит вся мощь Советского Союза, кто мешает им развернуться в полную силу. Так и называли нас «мухой в супе».
Случалось всякое. Американские летчики злились, что им запрещено бомбить наши судна. Но и у нас были вполне определенные задачи. В море открытом шли, заметили человека за бортом, – вспоминает Леонид жаркую во всех смыслах заграницу. – Подняли, оказался американец, лейтенант с эсминца. Потом мы его сдавали. Американцы дали два ящика сигарет, мороженого два бидона. Мы поражались – мороженое на судне! Они же, как мы, в открытом море, на авианосцах. А у них, как приборка, за борт все выкидывали. Наша задача была собирать этот мусор. Сколько там сведений! О! И сколько выбрасывали продуктов! Огурцы и помидоры, яблоки. Питание, несмотря на своё однообразие, было у нас калорийным: супы из концентратов, рис, изредка мясо, а в основном консервы. Но мороженое, фрукты и овощи на корабле, в дальнем походе! Замполит орал, не позорьте Советский Союз! Выкидывали газеты, а там порнографические снимки. Замполит тоже тогда бегал, и отбирал это все.
Американским безработным за участие в войне платили очень хорошо, в отличие от наших военнослужащих в гражданском. Они могли после возвращения свой бизнес в своей Америке открыть. Наш офицер не мог наскрести даже на мотоцикл. Что говорить о рядовых матросиках, которым платили по 4 рубля 50 копеек плюс 25 процентов за удаленность… А во Вьетнам из СССР уходила гуманитарная помощь по полтора миллиона рублей ежедневно.

Я бы в летчики пошел…
Были пацаны-сослуживцы, даже не знаю, как нас называть, точно одно – мы исполняли воинский долг, в море плакали: на фик я пошел… А мне было по барабану. Дело в том, что я хотел летать, иметь в жизни чисто мужскую профессию. С детства мечта была – подняться в воздух, военным летчиком хотел стать. Но когда комиссию всю прошел, и осталось проверить глаза, меня забраковали. Ну, хотя бы что-нибудь мне мужское, говорю комиссии. – Можешь поступить в высшее военно-морское училище. В Санкт-Петербурге. Я и подал документы туда. Всю комиссию прошел, кроме глазного. Опять мне говорят: нет, дорогой, ты можешь только финансистом быть. А я им: спасибо, не буду я финансистом. – Служить ты пойдешь. – На самую мужскую специальность посылайте. – В подводники пойдешь? – Пойду. Но и это не получилось из-за зрения. И меня определили в разведку. В морскую. Я вообще не представляю, как это можно косить от армии! Для меня это вообще нонсенс! Вообще презираю таких людей!

Пойди туда, сам не знаю, куда
Война во Вьетнаме закончилась в 74-м. А я в 73 демобилизовался. Главное, обидно, что вроде, как и есть три года службы, и вроде, как и нет… вот обидно… не то, что я хочу что-то там, но три года… служба была очень интересной… просто очень интересной! После демобилизации уехал домой, на Урал, в Краснотурьинск, – продолжает свой полный приключений и горечи рассказ Леонид Алексеевия. – Через много лет встречаю своих сослуживцев-москвичей, чисто случайно. Москвичи меня спрашивают, что ты там получаешь, как участник боевых действий? Приказ был – приравнять к участникам боевых действий тех, кто был во Вьетнаме.
Я ничего не получал. 15 лет был невыездным. И никому не рассказывал о Вьетнаме, а кому позже рассказывал, те смотрели на меня, как на сумасшедшего. Сослуживцы мне говорят, первым делом, мол, обратись в военкомат. Обратился. В военкомате сказали, посылай запрос на Гатчину, там архив. Я туда слал, слал письма, пока меня не послали подальше. Когда поехал в Санкт-Петербург, был на Гатчине. Архив почему-то там. Во Владивостоке узнать что-то бесполезно. Сказали, что все бумаги послали в архив на Гатчину. Я пошел туда. Короче, меня бы посадили, если бы был выпивши, но я не пью и не курю. И в армии не курил. Там на меня накинулись, что ты пришел, откуда ты появился, не мешай нам жить спокойно. Вот и все. И в результате сотрудница вызвала какого-то черта в гражданском. Правда, он корректно так потом сказал, если бы от тебя разило, мы бы тебя забрали. Ну, не повезло тебе, нету тебя. Как нету… Если бы я не знал, что получают за службу во Вьетнаме, я бы конечно и не рыпался… А он говорит невнятно, уклончиво: ну, да , закон… А ты подтверждение дай! После Гатчины опять пошел в военкомат, в Дальнегорске. Мне дали бумажку, правда, фамилия была моя, а имя почему-то Николай. И мобилизовался я по этой бумаге почему-то в Казахстан, а не на Урал. Был во Владивостоке. Майор в архиве говорит: Я не в курсе, ничего сказать не могу, нет бумаг. Со знающими людьми во Владивостоке «Боевое братство» встречался. Ничего! Единственно, пришло в голову статью написать куда-то… Я писал и Путину, и в программу «Человек и закон», везде тишина мертвая. Заказные письма-то, вижу, доходят до них до всех, получают, а отписки даже никакой. И ребята с периферии ничего не получают. Достучаться невозможно никуда. А вот москвичи все получают, которые у нас же были офицеры. Это неправильно. В Москве, как попадал туда, все время штабы закрытые. Хотел с Шойгу встретиться. Говорят Шойгу вообще нормальный. Хочу к новому военкому сходить в Дальнегорске.
Интернет как появился, с сослуживцем из Украины по вацапу общался, с Гуменным Витей. «Я, – говорит он, – набрался наглости, пошел во вьетнамское посольство. Меня впустили. Вызвал консула и изложил честно, как в России к нам относятся. Он кивал все. Три месяца проходит, меня вызывают в военкомат. Руку жмут, удостоверение выдают. Я три раза во Вьетнам съездил за их счет. В аудитории разные ходил к вьетнамцам, рассказывал, как что было, как передавали свои наблюдения о вылетах бомбардировщиков, помогая вьетнамцам прятаться, спасали их…».
Ветераны бригады создали сайт «38 бригада кораблей ОСНАЗ». Они обращаются ко всем своим сослуживцам написать историю бригады, делиться воспоминаниями. Из воспоминаний Пыркова на сайте: «Как раз в мае 72-го я был там, и там находился седьмой и шестой американский флот. Уже не помню, сколько находилось там авианосцев, единственно, помню, как сейчас – какой это был ужас. Над головой находилось столько самолётов, что мы не успевали брать взлёт по УКВ. Дак нам помогали сигнальцы визуально. Я не представляю, как мог выстоять Северный Вьетнам после такого налёта. И всё-таки они давали отпор. Наши специалисты отдавали должное храбрости вьетнамских товарищей».
Здесь, в Дальнегорске, с 1978-го. Там, у себя на Урале, не согласился бы жить. Здесь лучше намного. Вот обидно только… Как будто ничего и не было… Ничего тяжелого не было для меня в службе. В те времена все было легко. Ладно, жив остался…Участвовал в парадах, после армии всегда приглашали.
Еще бы! Пришел парень из армии, 21 год, молодой, стройный, красивый – мечта всех девчонок, здоровый – крепкий орешек, с головой на плечах! Вот настоящая золотая молодежь! А не бесполые, блеющие блогеры и блогерши, львы и львицы светские…
Золотой фонд страны и Вооруженных сил
… Советские военные специалисты гордились той ответственной и трудной задачей, которую они, отдавая воинский долг Родине, с честью выполняли во Вьетнаме, Всего не опишешь, что пришлось испытать советским мальчишкам на той войне, которой не было у них в военных билетах.
Кто на Кубе был, кто в Египте был,
Тот давно себе «москвича» купил.
Мы ж везём домой лишь из пробки шлем,
Да кусок крыла эф сто пятого.
Сколько пришлось пережить им от пустых взглядов разной масти чинуш на протяжение десятков лет в мирной жизни! Там, среди бушующих океанских волн, под вой американских бомбардировщиков, они сочиняли стихи и песни. «Привыкли мы к тревогам и бомбёжкам», где пелось о том, что им наплевать на финансовые и бытовые, и вообще любые материальные трудности, и долг воина-интернационалиста для них стоит на первом месте.
Доктор исторических наук, профессор, заместитель начальника Института военной истории МО РФ капитан 1 ранга В. Н. Вартанов пишет: «Все они — воины-интернационалисты – это люди, обладающие огромным профессиональным, практическим и жизненным опытом. Это поистине золотой фонд нашей страны и её Вооружённых сил, настоящие подвижники».
И среди них – Леонид Алексеевич Наумов – Отличник ВМФ, награжденный командующим Тихоокеанским флотом за дальние походы в Тихом океане.

Антонина Лаврик
Член Союза журналистов России
Фото из архива Леонида Наумова и автора
С использованием Интернет-ресурсов